Вечером 17-го августа к нам присоединилось новое общество: трое мужчин и одна дама приехали осмотреть эти места, имеющие так много заманчивости для путешественников. Вместе с этими новоприезжими мы отправились в большую дворцовую мечеть. Нас впустили с той стороны, которая обращена к улице. При самом входе в большой зале со сводами внимание наше было привлечено прекрасным фонтаном. Вода, бьющая из него довольно высоко, ниспадает в обширный водоем, из которого вытекает посредством множества небольших отверстий тоненькими струйками. Таким образом, многие магометане могут вдруг совершать предписанные им омовения. Из этой залы мы вошли в обширные сени, а оттуда в самую мечеть.

Это огромное здание слабо освещено несколькими окнами, в которые вставлены прекрасные голубые стекла. Пол устлан коврами, в задней стене, находящейся прямо против двери, сделано полукруглое углубление в виде ниши, украшенное резьбой по камню: это святилище храма. Посреди мечети висит огромная люстра, устроенная звездообразно с 16-ю остроконечными исходящими углами. На каждом из этих углов утверждена лампа, к которой привешена длинная шелковая кисть. Во всей мечети нет ни одного стула, украшений в ней весьма мало, есть лишь несколько книг и свечей, весьма толстых, испещренных разными самыми яркими красками.

Между тем как мы осматривали внутренность мечети, отличающуюся простотой, но не чуждую некоторого величия, мусселим резким, протяжным голосом созывал татар на молитву. В минаретах делается узкая лесенка, по ней мусселим, или муэдзин, выходит на платформу, устроенную на самом верху минарета, и, обращаясь на все четыре стороны, кричит или поет. Вскоре в мечеть начали сходиться татары, предшествуемые муллою, зажгли толстые свечи и, не заботясь нисколько о нашем присутствии, начали молиться. Все татары стояли в ряд, обратившись лицом к описанной нише, мулла несколько впереди них.

В числе молящихся мы заметили некоторых хаджи, то есть мусульман, уже посещавших Мекку и отличавшихся от прочих белой чалмой. Когда богослужение началось, татары хватались руками за уши, бросались на колени, простирались ниц, делая все это молча и с удивительной, почти механической стройностью. Один лишь мулла бормотал какие-то молитвы, прерывая их обычной формулой: «Аллах эк бесс! Аллах керим!» «Бог велик! Бог милосерд». -Впрочем, мулла произносил все это голосом самым невнятным.

Нечего говорить, что благочестивые поклонники Магомета оставили в сенях свои бабуши, или туфли, а потому и нам пришлось также снять нашу европейскую обувь.

Лит.: А.Н. Демидов и его «Путешествие в Южную Россию и Крым в 1837 году».

*****